Обзоры: самое интересное
Человек – животное слабое. Защищаться нечем, голое уязвимое тело: ни шипов, ни панциря, ни шерсти, ни хотя бы толстой шкуры. Нападать тоже нечем: копыта, когти и рога отсутствуют, а зубы так себе. Ниже двадцати градусов – холодно, выше тридцати – жарко. Дождя не любит, солнца опасается, без крыши над головой не выдерживает, комаров и мошку не выносит.В общем, жалкое существо, не приспособленное к жизни. Если, конечно, вести речь о жизни в естественно-природных условиях.
Многослойная защита
Да, прямого контакта с природой человек не терпит. Не всякий решится, скажем, переночевать в лесу, даже будучи снабжен непромокаемой палаткой, спальником и спутниковым телефоном. Человек прочно прикован к цивилизации трубами водопровода и канализации, а для верности еще и примотан электрическими проводами. Если фен воткнуть некуда, то для жизни нет условий. Оторваться от розетки и душевой кабины можно разве что на день, а к вечеру – верните, пожалуйста, потому что мобильник разрядился и надо белье постирать.
Не стоит думать, что это результат развращающего воздействия научно-технического прогресса, общества потребления и прочих прелестей современной цивилизации. Так было всегда, потому что человек – существо слабое (смотри выше). И чтобы выжить во враждебной среде с дождями, комарами и хищниками, ему всегда приходилось городить между собой и окружающим миром защитные барьеры: напяливать шкуры, обувать сапоги, возводить стены, класть кровлю, вбивать частоколы, строить печи, вешать кондиционеры и противомоскитные сетки.
Думаете, первобытные люди и дикари на тропических островах жили в гармонии с природой? Ни в коем случае! Они выживали в жестокой борьбе с ней.
Имитация истребленного
Заглянем в начало европейской цивилизации, к римлянам и грекам. И те, и другие, первозданную природу недолюбливали и даже презирали, а потому контакта с ней старались избегать. Они ценили «цивилизацию», созданную ими самими культуру, которая позволяла от природы отгородиться в искусственно созданном пространстве города. И общие корни слов «город» и «отгородиться» не случайны. Так же не случайно слово «цивилизация» происходит от «civitas» — город-государство, а слово «культура» на латыни обозначало возделывание земли, то есть преобразование природы.
То есть культурный человек в античном понимании – это тот, кто природу истребил и заместил цивилизацией: выкорчевал лес, разровнял площадку, распахал поле и засадил его пшеницей, виноградной лозой, оливами или плодовыми деревьями. Идеальный сад на ровном очищенном месте заменил грекам и римлянам хаос и опасности невозделанной природы.
Современному горожанину такой поход хорошо знаком. Он укрывается за каменными стенами в комфортной отапливаемой квартире, но клеит на стену фотообои с пальмами, на подоконник ставит колючий эхинопсис, а на монитор – красивую пейзажную заставку. Тяга к природе может побудить его завести загородный дом. Но и там он выстроит на границе с внешним миром бетонную ограду, внутри которой уничтожит все естественные проявления и заменит их ровненькими газонами, цветниками, грядками и дорожками. Древние греки его бы поддержали.
Заставить сменить враждебность на покорность – такова первая модель отношения к дикой природе. То есть убрать ее вокруг себя подчистую, а освободившееся место обустроить по своему разумению. Тогда «максимум природности», с которым человек будет соприкасаться – это сад, от слова «сажать», то есть насажденная, искусственная имитация естественной среды, заодно и полезная, приносящая съедобные плоды в прямом смысле слова.
Охрана чистоты
Отношение к природе как к стройплощадке, которую нужно лишь зачистить, продолжалось на протяжении веков, и потому так близки взгляды сегодняшнего обладателя шести соток и жителя античного полиса. Временами это отношение выражалось в чеканных формулах типа «Природа – не храм, а мастерская», «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача». И ведь брали, брали и брали, и казалось, что брать можно бесконечно.
Кончилось тем, что дикую природу повредили даже на таком удалении от цивилизации, куда казалось вообще невозможно дотянуться. Но кислотные дожди справились. Сегодня ландшафт без следов человеческого воздействия найти на Земле практически невозможно, разве что в дальних джунглях Амазонки или в глубине сибирской тайги. А ведь нам по-прежнему нужно дышать чистым воздухом и пить чистую воду. Так человечество пришло к мысли, даже сегодня не для всех бесспорной, а полтора столетия назад и вовсе неожиданной – природу надо охранять.
Тогда появилась идея заповедника, модель отношений с природой, противоположная предыдущей. Не то что не зачищать, но и вовсе не касаться, беречь в естественном виде, не покорять, не преобразовывать, а сохранять. Правда, где-то вдали от цивилизации, чтоб прогрессу не мешало.
Если предыдущий вариант можно коротко назвать «моделью сада», то заповедник продемонстрирует «модель леса».
Между крайних полюсов
Но скажем честно, обе крайности в отношении к природе современного горожанина не вполне устраивают. При всей своей осторожности он все-таки к природе тянется, искусственных заменителей ему не хватает, а жесткие правила недопуска на территорию заповедника не нравятся. Хочется сочетания цивилизационного комфорта и природной естественности: чтоб и горячий душ был, и птички по утрам пели. Жить так не всякий станет, да и с работой на природе туговато, а вот отпуск или выходной провести – в самый раз. И шашлычок можно пожарить, и руки с мылом вымыть.
Что ж, есть спрос – предложение появится. На одном полюсе «модель сада», на противоположном – «модель леса», а искомая золотая середина где-то между ними, и воплощается она в концепции парка, ландшафта преобразованного, но сохраняющего память о своем естественном происхождении.
Можно сказать, что современный парк – тоже покоренная природа, как и сад, но покоренная в сегодняшнем бережливом понимании. Она поставлена на службу человеку, но к ней относятся с уважением. Естественная среда не разрушается полностью, но и не считается неприкосновенной, она лишь подправляется, оформляется, дополняется дорогами и строениями.
В общем, не сад и не лес, а парк, нечто среднее. Именно здесь встречаются природа с цивилизацией, и потому парки сочетают в себе качества и того, и другого. Оттого и резонанс с двумя противоположными чувствами в человеческой душе: стремлением к первозданности и страхом перед опасностями дикой природы.
Удобная естественность
К «модели парка» человечество пришло как бы с двух сторон, совершенствуя полярные модели «сада» и «леса».
Со стороны «сада» развитие шло в сторону большей естественности. Скажем, сады Ренессанса отличались строгой геометричностью и жесткими границами. Это была искусственная территория, выключенная, вычтенная из окружающего пространства и не имевшая с ним никакой связи, разве что из случайного места можно было увидеть дальнюю гору или купол городского собора.
Французские регулярные парки времен классицизма уже учитывали естественный рельеф и как бы встраивались в него, разве что немного подправляя русла водоемов и склоны холмов. А столетием позднее, в эпоху Просвещения, в моду вошли английские парки, с вольной планировкой, следующей за особенностями местности. Попробуйте погулять по паркам Павловска сразу вслед за Петергофом или дойти в Версале от дворца до владений Марии-Антуанетты, и вы воочию увидите разницу.
Со стороны «леса» перемены шли в обратном направлении – от природной дикости к цивилизации. Появились территории охраняемые, но не заповедные, не запретные для посещения, со своими путями сообщения, жильем и туристической инфраструктурой. С легкой руки американцев они получили наименование национальных парков и распространились по всему миру. Самые популярные принимают по паре миллионов гостей в год, и при этом умудряются сохранять естественный ландшафт.
Сегодня парк – это своеобразная буферная зона между человеком и естественной средой обитания, где избалованный комфортом горожанин может находиться на лоне природы и при этом чувствовать себя в безопасности.
Во всяком случае, ему так кажется.